Два Откровения.
Наверное, через каждые полчаса мы разворачивали карту и смотрели то в нее, то на дорогу. Налицо было явное несоответствие.
Собиралось радостно и весело. Впереди ждало неизвестное, но какое-то легкое и светлое чувство. Наверное, все наши тревоги и волнения взял на себя наш Владыка Никон Он очень беспокоился о нашей безопасности в походе и даже вместо обычной визы «благословляю» наложил на моем прошении о благословении на поездку: «Необходимо предпринять все меры по недопущению аварийных ситуаций, угрожающий жизни людей». По привычке приходила в голову мысль, а какие же будут искушения. Но мысль эта была какая-то не жизнеспособная.
Сборы доставляли ощутимое удовольствие: выбор туристического снаряжения, палаток, лодок, катамаранов, спальников, туристических ковриков, покупка рыболовных снастей – все это было прелюдией ожидаемых впечатлений.
Состав группы не был определен до самого последнего часа сборов. Ясно, что оптимальное число – 20 человек – это исходя из того, что едут 7 детей, а также из-за количества катамаранов. Сестры волновались, что мы берем с собой слишком мало братьев. И в походе стало понятно, что их опасения были вполне обоснованы.
Отслужив накануне Божественную Литургию на престольный праздник апостолов Петра и Павла, все мысли и силы посвятили сборам. В последний день в состав группы ввели двух братьев. И, слава Богу!
И вот день отъезда. Как всегда, прособиравшись до 3 часов утра, встали в 6.30. Нас ждало первое искушение. У ворот храма вместо заказанного ПАЗика нас ожидал видавший виды КАВЗ. Хозяин машины горячо нас убеждал, что поиски ПАЗика займут у него еще 3- 4 часа. А поскольку он сам приехал с опозданием, то выбора не было – решено ехать на нем. С большим трудом загрузили снаряжение и разместились сами. Места в автобусе осталось ровно на то, чтобы его хозяину можно было разместиться на ступеньках. Наконец – то едем. С пением тропарей и Символа веры тронулись в путь.
Продремав до Толбазов, проснулся от остановки автобуса. С явным опозданием, развернув карту, стали интересоваться нашим маршрутом. Оказалось, что не все так ясно в этом вопросе, как это представлялось ранее. Наши инструкторы – сестры явно легкомысленно рассуждали о возможных путях к цели. Несколько обескураженный этим, взялся сам за изучение карты. На первый взгляд дорога через Стерлитамак была короче. Обозначенная красным цветом, она обещала асфальт и сокращение маршрута примерно на сто километров. Быстрый опрос водителя, хозяина автобуса и инструкторов показал их согласие. Решено – едем через Стерлитамак.
Асфальт в одной их деревень неожиданно закончился ухабистым проездом между двумя покосившимися заборами. Упершись взглядом через капот автобуса, в этот мало обещающий, темнеющий под нависшими над ним деревьями поворот, мы остановились. Бабай с ближайшей скамейки у забора дал оптимистичный прогноз – путь есть. Ну что же – раз так, то вперед.
Внезапно сухая дорога пересеклась подозрительной глубины лужей. Что там? Преодолевая волнение, мы запели тропарь. Хозяин с уверенностью бывалого лоцмана направил автобус… прямо в лужу. Хорошо еще, что выход из автобуса пришелся на относительно сухое место. Выпрыгнув из него, мы, как это положено в таких случаях почесывая в затылке, стали рассматривать полностью погруженный одним колесом в лужу автобус. Сразу командировали двух братьев в деревню, лежащую впереди по курсу.
Феликс, 13 лет, устремился в лес, забрался на дерево, был с него согнан возмущенными возгласами взрослых, и, наконец, выбежал из лесу ужаленный сразу пятью осами. Хорошее начало! Наконец в бинокль мы увидели трактор! Ура!
Как – то, даже слишком легко вытащив из ямы автобус, тракторист, вознагражденный 50 рублями и двумя иконками, уехал, а мы, бодро усевшись на свои места, поехали дальше в надежде, что все равно ведь дорога короче на 100 км, а, значит, мы не много потеряли.
Мы, конечно, не потеряли, но только не во времени. Ожидаемая асфальтовая дорога, почему – то не хотела появляться. Но мы были согласны уже и на грунтовую. Наверное, через каждые полчаса мы разворачивали карту и смотрели то в нее, то на дорогу. Налицо было явное несоответствие. Казалось, что это противоречие не может долго оставаться неразрешенным. Но, преодолев первый перевал и заглянув в очередной раз в карту, мы обнаружили что дорога, оказывается, пролегает через перевалы, причем перепады высот колеблются от ста до двухсот метров. Второе наше открытие заключалось в том, что дорога оказалась лесовозной.
Водитель, подбадриваемый хозяином, преодолевая волнение (а он, как потом оказалось, недавно лечился после аварии) правил среди рытвин и ухабов, приговаривая в тихом отчаянии: «это же дорога для лесовозов!»
«Так вот что значит природа!.. А я то думал, зачем я сюда еду?».
Но все эти волнения нисколько не умаляли ярких впечатлений от окружающей нас красоты. Горы, покрытые лесами, изумительной чистоты воздух, которого не мог отравить ни запах горящего у автобуса ручного тормоза, ни пыль из под колес, сопутствовали нам всю дорогу. Поражало количество бабочек, усеявших дорогу почти на всем ее протяжении. Справа протянулся водопад. Впрочем, водопада в привычном представлении мы не увидели, просто вдоль дороги среди живописно рассыпанных природой плоских камней, перекатываясь по ним, бежал ручей. Но истомившийся по живым впечатлениям взор ласкала и эта картина. Аким, 7 лет, задумчиво протянул: «так вот что значит природа! А я то думал, зачем я сюда еду?».. Перебивая друг друга, мы делились восторгами от свежих впечатлений.
Приближающиеся сумерки заставили думать о ночлеге. Наше внимание на карте привлек мостик через реку Нугуш. Действительно, там оказалась вполне приличная стоянка, даже благоустроенная столом под навесом. Прогнав с поляны стадо коров, мы принялись за установку палаток, приготовление ужина. Напряжение дня прошло, и мы стали шутить, что будем ходатайствовать перед ГИБДД о присвоении нашему водителю категории экстрим – класса. Обремененные первыми впечатлениями, все разбрелись по палаткам, а я с хозяином автобуса остался по его просьбе у костра. Разговор постепенно перешел в исповедь. И первый день нашего похода принес первый духовный плод. При отблесках костра и мерцании мириад звезд, перед, лежащими на березовом полене, крестом и евангелием он принес покаяние. Так вот зачем мы сбились с пути! Что же, теперь можно лечь спать.
На утро, быстро покончив с завтраком и сборами, радостные от предвкушения быстрого достижения цели, мы наслаждались видами, которые представлялись нашему взору за каждым поворотом. Как будто природа, позволяя читать в себе, переворачивала перед нами одну за другой свои страницы.
Верхний Авзян. На высоком холме стоит величественный храм во имя святых апостолов Петра и Павла. Ирина Н. восклицает: «вот зачем нас привел сюда Господь! – После праздника первоверховных апостолов благословиться у них в начале пути».
Не стали искать настоятеля, который был на сенокосе, обошли вокруг храма с пением тропарей, сфотографировались, и дальше в путь. Малым утешением был относительно короткий проезд по асфальтовой дороге. После движения со скоростью 15 км в час через перевалы 60 –80 км в час по асфальту окрыляли.
…Между нами снова продолжилась беседа. С рассказа сестер о празднике Табынской Иконе Божией Матери в Красноусольске, об о. Ф. разговор плавно перешел на отношение к иноверцам, а затем естественно началась бесконечная тема из области сравнительного религиоведения: православие и все, все, все (нехристианские религии и верования). Разговор этот невозможно вести без определения того, что мы будем считать Истиной. Если это – абстрактные понятия божественности, добра, любви, чуда, то это – действительно бесконечный разговор. Но, если Истина – это Личность Христа, то все проблемы снимаются. Да, попустим, что «все, все, все» говорят и творят хорошее и доброе и полезное и мудрое. Но у них нет Христа. А, значит, все то, что у них есть, не имеет смысла. «Я есть Путь, и Истина, и Жизнь» – открывает нам о Себе Христос. Думая, что это может быть интересно всем присутствующим в автобусе, напрягал голосовые связки, стараясь перекричать натужно работающий двигатель. Но это было единственное усилие, потому что удивительно легко говорить о Христе как о живом Богочеловеке, Истине, Жизни, а не о творце единственно правильной теории, которая нуждается в аргументированной защите. Христос не нуждается в защите, Он Сам защищает нас…
Прощай мистический ужас, поджидающий любознательного туриста в чреве горы повелителя подземного мира!
Пропетляв остаток пути по вполне сносной дороге, мы остановились у въезда в заповедник Шульган – Таш.
Первый беглый взгляд на подходы к ней отметил вполне европейский подход к делу. Место огорожено, у проходной вывешен прейскурант услуг, симпатичная молодежь в униформе вежливо дает консультации. Действительно, чем мы хуже каких-нибудь там… «Туризм может и должен стать статьей дохода в местный и республиканский бюджет». Хотя, почему-то, сразу вспомнился Остап Бендер на Провале у горы Машук в Пятигорске, который собирал деньги за ранее бесплатную услугу, заключающуюся в осмотре окрестностей, объясняя доверчивым посетителям, что собранные деньги пойдут на ремонт Провала, чтобы тот меньше проваливался.
Размеры платы за проход только в первую часть пещеры – 80 руб. «с носа» остановили наш познавательный интерес. 20 человек умножить на 80 руб. = 1600 руб! Прости республиканский бюджет, а заодно и местный! Прощай мистический ужас, поджидающий любознательного туриста в чреве горы повелителя подземного мира! (т. е. преисподней, по-русски говоря). Что же, ограничимся внешним осмотром.
Уплатив за проход по территории заповедника до входа в пещеру настолько незначительную, что сразу забылось какую, сумму, мы отправились к ней по полю, а затем по аллее длиной в 1047 м. Явно здесь поработали дизайнеры, чтобы подготовить восприятие туриста. Длинный переход и, расставленные на нем, бортни с тамгой (родовым знаком) на каждом видимо должен сосредоточить все мысли на предстоящей встрече с историческим, а также доисторическим прошлым. Своего рода паломничество в прошлое, отстоящее от нас на 16 тыс. лет. Не известно, что рассказывают экскурсоводы там, в пещере, но очевидно, что для того, чтобы действительно увязать это прошлое с нашим настоящим необходимо посмотреть на полноту исторического времени сквозь непреходящие духовные ценности.
Из величественной горы и внушительных размеров входа в пещеру в 14 метров высотой, т. е. почти с пятиэтажный дом, вытекает совершенно ледяная речка. При входе в пещеру воздух резко становится теплым. Сразу за озерцом приходится идти по довольно острым и скользким от сплошной грязи камням, причем это продолжается по свидетельству очевидцев на протяжении всей длины пещеры.
Воображение рисует нам картины инициаций (посвящений во взрослые или в жрецы) и обрядов возрождения Природы, совершавшихся здесь народами Южного Урала. Наверняка подпоенные наркотическими снадобьями, мальчики в сопровождении взрослых, несущих факелы и поющих ритмичные песнопения, а может быть и ударяющих в бубны, шли по скользким острым камням. Отблески пламени метались по потолку пещеры, выхватывая из тьмы кроваво красные изображения животных и антропоморфных существ, которые, казалось, двигаются, иллюстрируя текст песнопений. Неустойчивость опоры под ногами, неопределенность, таящаяся во мраке кажущейся бесконечной пещере, – все это должно было создавать ощущение отделения души от тела и погружать человека в те переживания, которые надлежало испытывать проходящим обряд посвящения.
Мы стояли у входа в пещеру, не испытывая особого желания быть проглоченными её негостеприимным и холодным чревом, глубиной более двух километров. Выйдя за пределы заповедника, мы заметили, что за все дорогу к пещере и из неё так никто из нас и не перекрестился ни разу. Вместе с Дмитрием запели стихиры Пасхе, и от этого как-то ожила душа и согрелось сердце.
В книге отзывов, лежащей в музее природы, что недалеко от самой пещеры, читаем: «Я в шестой раз здесь. Тут – рай!» А ведь действительно, для человека тех времен это был рай, т. е. место, где были по их представлениям произведены на белый (и река то Белая) свет все животные. Крылатый конь Акбузат вывел на созданную Уралом сушу животных из потустороннего, подземно – подводного мира. В пещере же находилась ось мира, которую должен был достигнуть посвящаемый, пуповина, связующая хаос и космос. Причем по ней можно было пройти обратно во чрево материи, содержащей в себе тайны зарождения и получить там право распоряжаться жизнью и смертью живых существ, т. е. убивать и дарить жизнь, зачинать.
Ну да ладно, прочь «бабьи басни» как их называет апостол Павел, мы не за тем здесь, чтобы поддаваться их очарованию. Наша скромная роль – вознести посильную молитву о том, чтобы Господь помиловал эти замечательные по красоте места и свел бы к минимуму возможные последствия от введения в строй плотины. Кроме того, нам надо зайти в лежащие на нашем пути, деревни и совершить таинство крещения для всех желающих, но не могущих по причине отдаленности от церквей придти к нему. Мы запаслись Евангелиями, литературой, молитвословами, нательными крестиками, печатными ламинированными иконками.
Решено сплав на завтрашний день предварить освящением по чину малого освящения воды в р. Белой. Но перед этим надо еще подготовиться к ночлегу, надуть и смонтировать катамараны, т. е. подготовиться к сплаву.
«И что, на этих жердочках мы будем сидеть как курочки?!»
И вот, давшееся несколько утомительным образом, начало главной части нашего миссионерского путешествия. Мы разобрали рюкзаки с катамаранами и принялись их надувать и крепить к ним жерди. Ксения, когда первый раз увидела жерди, воскликнула в недоумении: «и что, на этих жердочках мы будем сидеть как курочки?!». Ну не как курочки, но будем. Поэтому мы их крепили и крепили, вязали и вязали к гондолам резиновыми лентами, вплоть до наступления темноты, а потом опять продолжили то же самое при свете фонариков. А на другом берегу можно было подумать, что шла дискотека. Блеск мощных фонариков, грохот музыки через автомобильные динамики, женский визг и хохот парубков постепенно сменился просто истошными криками, как будто у них проходил финал чемпионата мира на самый громкий вопль. Мы посчитали, что будет оправданным нести по очереди караул у наших катамаранов.
До 3. 45 утра проговорили у костра с Марком на темы, которые сейчас трудно воспроизвести. Помнится только, что говорили на тонкие духовные темы. Уступив дежурство Диме, легли спать. После нашего пробуждения Дима доложил, что когда рассвело, и сквозь туман стали прорисовываться предметы, противоположный берег, видимо несколько устав от своих воплей, стал бдительно интересоваться, не делает ли белая панама (а на Диме была белая панама) что ни будь не положенного или запрещенного.
По утру Феликс нам принес ужика, маленького крота – дальше мы не стали ждать и попросили его несколько умерить натуралистический пыл. И, наконец, мы стоим на берегу, катамараны полностью снаряжены, и молимся, совершая чин освящения воды. Испив освященной воды из реки, и окропившись ею, грузимся и отчаливаем. Наш катамаран выходит первым.
До старта в мыслях представлялось, что все мы единодушно и согласно будем грести, и наш катамаран будет рассекать гладь вод подобно некоему крейсеру. Так, по крайней мере, показывали в детстве по ТВ соревнования гребцов. Марк несколько юмористично прокомментировал позже мои не оправдавшиеся ожидания: «батюшка сидит на корме и в рупор подает команды, а крепкие прихожанки в платочках истово гребут». Но прихожанки, почему-то, не торопились к согласию. Мои энергичные гребки и не менее энергичные команды вызвали у них упорную борьбу помыслов, а значит и действий. Катамаран заметался по Белой, как будто рыскал в поисках чего –то. Проплывшие мимо инструкторы прокомментировали наши действия, точнее противодействия друг другу, как вполне закономерные и спрогнозировали улучшение взаимодействия чрез четыре – пять дней, т. е. как раз к концу нашего путешествия. Спасибо за утешение. Может быть, на воде женщины менее подвержены пастырскому воздействию, чем на суше? Не даром же в старые и как это принято говорить добрые времена женщин не брали на корабли. И, в конце концов, Еву Творец создал в земном раю, а не водном.
«Природа была добра к нам. Но, мы – люди, и нам было трудно. Нас мучили страсти, доселе таящиеся в нас. Мы вступали в единоборство с рекой – до кровавых мозолей от весел, прежде, чем научились двигаться вместе с ней. Мы учились действовать вместе с природой, а не наперекор ей. Мы учились не бороться за первенство между собой, а помогать друг другу, учились распределять силы и грузы на катамаранах, учились слышать друг друга и видеть друга – в другом. И, обретя слаженность действий и спокойствие, мы испытали счастье». (Ирина Н.)
Но ничего не могло умалить впечатлений первого дня! Прозрачная до самого дна гладь реки, совсем не опасные и поэтому дающие возможность преодолевать их все более и более виртуозно, пороги, величественные утесы, таинственные пещеры, весело журчащие родники, уютные плёсы, стайки уток с утятами, шустро скользящими вдоль берегов, то и дело выпрыгивающие из воды, рыбешки, парящие на высоте 100 м, коршуны (Феликс пояснил, что это именно коршуны, т. к. у них хвост раздвоен), а также воздух, напоенный ароматами трав, особенно когда в нем струится нежно – сладкий дух таволги – и так каждый день! Господи, да как же красиво! Добро зело!
Только после этого сплава стало ясно, о чем говорится, когда читаешь о Естественном Откровении Божием. Абстрактное понятие «Природа» мало греет душу, хотя и теоретически подходит под богословскую категорию. Но то, что это действительно так не только умом, но и сердцем принимаешь лишь после посещения таких мест как наш край. Почему же меня из всех сил не уговаривали поехать сюда раньше? Как они все могли скрывать от всех непосвященных возможность увидеть это?!
«Река несла нас в своем прохладном лоне, оберегая от непосильной жары и не раз унося от гроз. Ёе дно просвечивало разноцветной галькой, из-под скал прыскали стайки любопытных мальков, подводные камни – огромные валуны издалека обозначали себя бурунчиками, а перекаты и мели – яркой рябью.»(Ирина Н.)
«Воздух напоен живительной свежестью, дышишь и не можешь надышаться: аромат цветов, трав, дуновение с реки. Небо голубое яркое, светит солнце, река переливается в его лучах. Сердце радостно бьется от нахлынувших чувств. Красота!… »(Рида)
И ведь это не только наши или мои впечатления. Рассматривая фотографии, сделанные нами в походе, многие восхищаются красотой природы и, точно так же как и мы, недоумевают, почему раньше они не узнали об этом, почему до сих пор не сходили в сплав по реке Белой.
Мы никак не могли допустить, что можно вот так, без очевидной причины взять, придти и сесть совершенно одному в лесу и так вызывающе ничего не делать.
Первый день сплава закончился стоянкой у Антониевой пещеры. Пещера находится высоко над водой на почти вертикальной скале, угрожающе нависающей над рекой и протянувшейся в длину почти на полкилометра. Рассказывают, что в ней жил святой отшельник Антоний. Он выбирался из своей каменной кельи редко, разве что наведывался в церковь Вознесения при медеплавильном заводе у речки Ир – гыз. Питался, чем Бог пошлет. В памяти народной осталось, что он хлеб просил у плотогонов. Жалостливые бабы приносили еду и оставляли её на горе у скалистого карниза. По этому узкому карнизу, висящему над пропастью, отшельник попадал в свою обитель.
По этому же карнизу проникал в пещеру в 1768 году известный путешественник и ученый Иван Иванович Лепехин. Позднее каменный карниз обвалился во время грозы.
Высоченный утес с одного берега и обрыв в четверть высоты по отношению к нему, переходящий в галечный пляж с другого, создавали в этом месте особое настроение. Его усиливал тот факт, что берег заканчивающийся обрывом, представлял собой плато с березовой рощей, достаточно редкой, чтобы в ней можно было поставить палатки. Конечно же, такого рода место не могло не быть использовано под стоянки туристов. На расстоянии от 50 до 30 м друг от друга были разбиты палаточные лагеря. Нашими соседями оказались студенты колледжа и военные. Прошу прощения за такую подробность, но здесь был даже оборудован туалет с выгребной ямой. Мы поспешили внести свой вклад в благоустройство стоянки, и пока разгружали катамараны Дима ловко и быстро смастерил по склону обрыва деревянные ступеньки.
Впереди нас ждало посещение д. Иргизлы. Поэтому, наскоро собрав ужин и перекусив, мы отправились в поход длиной в 5,5 км.
Места, по которым мы шли не были безлюдны, позади нас осталась стоянка, а впереди ждали две деревни, но все равно нас повергло в недоумение зрелище сидящего на окраине леса старичка. Приближаясь к нему, мы стали наперебой предлагать свои версии того как он оказался здесь и что он здесь делает, сидя совершенно один на упавшем дереве нога на ногу и держа в руках длинный и тонкий прут. Мы никак не могли допустить, что можно вот так, без очевидной причины, как, например, выпас стада, взять придти и сесть в лесу и так вызывающе ничего не делать. Ну, теоретически, мы, конечно, это допустили бы, но практически сразу же принялись искать конкретные причины присутствия одного человека в лесу, не занятого делом. Это же насколько мы осуетились?! Мы, оказывается, представить себе не можем, что можно пожелать пойти в лес, чтобы там вот так вот взять и сесть и сидеть, и думать. И никуда не торопиться, не целеустремляться.
Прошли д. Кутаново. Дата её возникновения 1795 – 1811 годы. После разгрома под Оренбургом сюда пришел Пугачев, а ранее его и Салават. Затем Пугачев переправился через Агидель на Вознесенский завод и сжег его. Отсюда ушел на Белорецк. Сейчас главная ее достопримечательность – длинный – в 100 м подвесной мост. На всякий случай расспросили – нет ли русских в деревне. Нет. Что ж идем дальше.
Через три километра вошли в Иргизлы. Это – бывший Вознесенский медеплавильный завод, пущенный в 1756 году бароном Карлом Ефимовичем фон Сиверсом. Нынешнее название деревни Иргизлы – от названия речки Ир-кыз, что означает «мужественная девушка», которая по преданию увлекла за собой в атаку башкир, отражавших набег ногайцев или казахов. Была здесь и Вознесенская церковь. Сейчас нет ни завода, ни церкви. Население чуть больше 400 человек, из них по статистике около 3 % – русские, а значит православные. Слава Богу, сектанты сюда еще не добрались.
Наши инструкторы устремились к своей старой знакомой – экологу, которая живет в этой деревне уже несколько лет, и занимается фоновым мониторингом природы заповедника. А мы остановились у первой на нашем пути избы и объяснили цель нашего визита. Проходившая мимо бабуля сразу же пожелала крестить своих внучек, другие пошли оповещать остальное русское население деревни. Пока выяснялась возможность исповедывать умирающую бабушку, завязался разговор с мужиками. Молодой башкир рассказал свою историю того, как он пришел к пониманию истинности православия. Хотя на предложение креститься не ответил готовностью. Что же, благодать Божия не насилует волю человека, а ожидает добровольного обращения. Но удивительные лица и глаза у этих людей. Глядя на них и оглядываясь на себя, видно насколько противоестественна жизнь человека в современном городе.
«Все проблемы отходят на задний план, ведь здесь мир раскрывает перед тобой свои ласковые объятия. Хочется оставить надолго в памяти такие минуты счастья, чтобы потом возвращаться к ним…» (Рида)
Никакая чистая и девственная природа не может дать человеку чистоты совести, и обеспечить ему жизнь вечную.
По просьбе жителей деревни совершили чин малого освящения воды на местном роднике. Постепенно стал собираться народ, и после освящения родника в избе собралось 22 человека – от мала до велика. По причине позднего времени, а было уже начало двенадцатого вечера, крестить пришлось не в реке, а на дому. А поскольку крестить обливанием запрещено, то крестили, окуная всех головой в тазик с водой. Огласительная беседа перед крещением заняла 15 – 20 минут, т. к. было много детей, и целесообразнее было уже по ходу таинства делать пояснения и комментарии. У всех, кто находился в избе, было радостное приподнятое настроение.
«В этом деревенском доме было светло и ярко, не только от электрического света, но и от светлой радости, исходящей от сердец людей, заполнивших этот дом». (Рида)
Когда совершаешь таинство по тем или иным причинам вне стен церковного здания, то особенно заметно в людях и ощутимо преображающее действие благодати Духа Святого. Это все равно, что зажечь дополнительное освещение в ярко освещенной комнате, или же тот же свет зажечь в темной комнате. Деревни, находящиеся в таких изумительный местах как, например, Бурзянский район, в духовном смысле освещены светом Естественного Откровения Божия, т. е. красотой окружающей их природы. Но, лишенные церковного окормления, все- таки лишены того сверхъестественного света, который несет в себе Слово Божие. И истинность этого удостоверяется преображением новокрещенного каждый раз, когда совершается таинство. Человек, живущий, как принято сейчас говорить в экологически чистом районе имеет, конечно, преимущество в уровне физического здоровья, но никакая чистая и девственная природа не может дать человеку чистоты совести. И давая шанс прожить на земле дольше горожанина, она не может обеспечить ему жизнь вечную. О даре вечной жизни Христос говорит: «Всякий живущий и верующий в Меня не умрет во век».
«На меня снизошло спокойствие. Я поняла, что мы находимся под крепкой защитой, наши молитвы Бог слышит, и все будет хорошо. С этой минуты, я просила у Бога только ума-разума для себя, чтобы правильно работать с группой, а за сплав я перестала волноваться. Такое состояние души для меня было необычно. Я привыкла к тому, что когда веду группу детей в поход, то контролирую ситуации, вплоть до случайностей, и постепенно, у меня в душе растет сильное напряжение и ответственность за детей. Я душевно расслаблялась только тогда, когда, когда привозила их домой .» (Татьяна)
Не обошлось без искушения. Еще на источнике дал Диме выпить только что освященной воды из ковшика. Его сразу же стало знобить, а к концу таинства Крещения он уже не мог стоять из-за высокой температуры и головокружения и не находил в себе силы идти обратно. Видимо, сказались непривычные даже для Дима нагрузки, которые он по обыкновению ревностно исполнял. Не было другого выхода, как оставить его у одинокой бабушки. Дима обещал, что завтра у него все пройдет, что и произошло на самом деле. На часах было уже половина первого ночи, но надо было возвращаться на стоянку, т. к. наши не знали причину, по которой мы задерживаемся. Хорошо, что взял с собой фонарик. Парной воздух летней ночи, отсутствие комаров в лесу, рассыпанные по небу звезды и неспешная беседа сделали 5 с половиной километров обратного пути совершенно незаметными. У костра нас ждал ужин и чай. В соседнем лагере молодежь умеренно веселилась.
Получается, что уже в первый день своего пути мы выполнили большую часть своей миссионерской программы. Хотя, конечно, если бы мы не были поставлены в жесткие временные рамки, то следовало бы один день провести огласительные беседы, второй день – крестить, а на третий – заняться катехизацией. Но у нас всего 7 дней на весь маршрут длиной около 90 км.
«Когда я ехала на сплав, то думала: только бы не замочить ноги».
Солнце, ярко осветившее утро, спряталось за облака. Сгрузив вещи на катамараны, мы отправились в путь. Почти весь путь мы уговариваем друг друга, грести согласно.
«И как смиренно терпел нас наш богатырь-капитан. Он только один раз сказал: «Мне было бы легче тащить катамаран одному на веревке, чем… Впрочем, одна из Ксений к концу маршрута заслужила звание помощника капитана (и только Бог знает, сколько мозолей лопнуло на ёе руках)». (Ирина Н.)
Пошли небольшие пороги. Они настолько небольшие, что наши сестры вполне могли почувствовать себя неплохими гребцами. Если же все-таки садились на мель, дружно спрыгивали в воду и несли катамаран на руках. Для этого одели специально старую обувь. Мокрые на протяжении всего нашего пути по колено ноги никого не смущали и не послужили причиной простуды. Глядя на себя, все со смехом вспоминали слова Ирины Н. «Когда я ехала на сплав, то думала: только бы не замочить ноги».
«У нас на сплаве как на Ноевом ковчеге был принцип парности у большинства имен – два Дмитрия, два Романа, две Ксении, две Ирины. Дима., капитан нашей «Ксении – МЧС», золотые руки, успевал заботиться обо всех катамаранах и приводить случаи из Патериков всегда точно по ситуации и по духовной проблеме. Феликс в свои 13 лет знает имена всех живых существ на нашем пути и их образ жизни – ужей, рыб, птиц, растений и насекомых. В его рюкзаке половину места занимал атлас- определитель растений, который он взял в университетской библиотеке. На обратном пути его рюкзак вместил 32 килограмма камней, и к нему был привязан куст можжевельника с бережно укутанными корнями – для мамы. «И они все время поют молитвы» – грустно сказал он друзьям на стоянке. Но греб он с полной отдачей и по утрам подкачивал спустившие гондолы у всех катамаранов. «Я понял, мы МЧС, спасатели»- сказал он нам, – «И идти быстро не можем. Но нам это не надо». (Ирина Н.)
На промежуточных стоянках все свободные от приготовления обеда (а это делали все катамараны по очереди) по примеру Марка бросаются к речной гальке и принимаются ее тереть пальцами, предварительно смочив водой, а кто-то, в нетерпении лизнув языком, и пытаясь обнаружить полудрагоценные камни: яшму и проч. Действительно, попадались необычные, красивые узоры. Да, чувствуется, что надежды облегчить нашу ношу за счет съеденных на протяжении пути продуктов не оправдаются. Их с успехом заменят камешки.
Зачастую, открывшийся за поворотом реки, плёс вызывал сильное желание разбить на нем лагерь и провести на нем хотя бы денек – другой. Но, в первых, мы шли в жестком графике, во вторых, они, как правило, были все или частично заняты блаженствующими туристами.
Солнце уже садилось, и мы, наконец, остановились в пределах видимости д. Максютово. Это очень старинная деревня. В 1795 году здесь было 15 хозяйств и 80 человек. После разделения Уфимской и Оренбургской губерний здесь более сотни лет находилась таможня. По данным её границу губерний в 1905 году пересекло 25 судов и 917 плотов, перевезено 2622000 пудов грузов на сумму 2111000 золотых рублей. Сейчас обычно туристы закупают в ней знаменитый и известный за рубежом бурзянский мед.
Костровой Дима быстро разжег костер, а братья и сестры дежурного катамарана взялся готовить ужин. Слава Богу, все действуют слажено, чему причиной организаторские способности Дима и привычное для нашего братства отношение к дисциплине. Совершеннолетней молодежи не позволяют бездельничать, а тем, кто помладше дают побегать и повеселиться всласть. Несмотря на быстро опустившиеся сумерки, дети бегали, играя во все, что можно было играть, и кричали на все лады. Старшие братья латали почти постоянно рвущиеся катамараны или сушили промокшее снаряжение. В этот вечер все на столько устали, что без обычных долгих разговоров у костра повалились спать.
«Мое удивление продолжалось: четкий распорядок дня ранний подъем в 7 утра и все встают! Перед завтраком все молятся, и мы отплываем, вечером быстро ставится лагерь, молитва на ночь и крепкий сон. На многие действия члены группы берут благословение у о. Романа. Купаться – благословение, выход из лагеря – благословение. Мужчины купаются в брюках! Зачем!? В купальниках нельзя ходить по лагерю, почему? В конце дня ко мне подходят люди и просят прощения. За что? Я ни на кого не обижена. Может быть, я сама кого-то оскорбила? У меня началась серьезная работа в душе». (Татьяна)
«Ах, батюшка, вам одинаково идет как ряса, так и спортивный костюм!»
Утром, поскрипывая суставами и покряхтывая, мы вылезли из палаток. Реально встала проблема физического восстановления после непривычной нагрузки. Пришлось смириться и, не смотря на свои высказывания о совершенной ненужности и не полезности физических упражнений для духовной жизни, занять привычное по тренировкам место и провести некое подобие разминки, потому, что стандартная для восточных единоборств разминка надолго вывела бы всех из строя. Правда, искушения за это не заставили себя долго ждать. Одна сестра вздохнула: «Ах, батюшка, вам одинаково идет как ряса, так и спортивный костюм!» Кроме этого вправил позвонки другой сестре. Опять искушение: «Ну, батюшка, вы настоящий целитель!»
Солнце, разогнав утренний туман, ушло отдыхать за облака, а мы, оседлав свои катамараны с криками «Греби!» и «Табань!», отправились к видневшейся неподалеку деревне с надеждой закупить там лучший в Башкирии мед.
В деревне жизнь ощутимо подчинена реальному и естественному ритму, который диктуют земледелие и прочие немалые труды. Там просто течет другая жизнь. Подобно тому, как при гребле на катамаране погружать весло в воду резко с усилием, так сказать требовательно, как бы толкая от себя воду – это, значит, обречь себя на быстрое утомление и метание по реке, так и погружение в жизнь в деревне требует понимания того, что деревня – это согласное совместное течение жизни, посвященной возделыванию природы и хранению её. «И взял Господь человека, и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его».
Большую помощь нам оказало знание нашими сестрами башкирского языка. Услышав родную речь, жители деревни относились к нам по-свойски. Несколько больше времени, чем покупка продуктов в магазине занял поиск меда. Молодая хозяйка, продававшая нам мёд, поведала нам о той безуспешной борьбе, которую вели жители деревни против строительства и пуска плотины. Говорят, им даже была присуждена какая-то там международная премия, или грант.
Сели на катамаран и бросились в погоню за давно ушедшими вперед экипажами. Небо затянуто сплошной облачностью и вот- вот пойдет дождь. Так оно и произошло. Дождь постепенно усилился. Мы накрыли детей полиэтиленом и гребли по двое. Это оказалось даже легче. А пение в полный голос молитв и тропарей сделали души недоступными тревоге и недовольству. И мысли не появлялось о возможности простуды. Впрочем, вода на небе и на земле по температуре мало, чем отличалась. Пошли вырубки. По началу они показались совсем не такими ужасными, как нам описывали. Хотя, несомненно, уродовали природу.
С радостью заметили впереди справа на берегу наши катамараны. Выгружаться пришлось под дождем. Благодаря нашему авангарду костер уже горел, а для вещей был натянут тент. Все бросились сушить на костре свои вещи, а кто-то и спальники. С наступлением темноты рев бензопил и стук топоров прекратился. Отогрев у костра озябшие косточки, разбрелись по палаткам. А утром, разбуженные солнцем, все потянулись умываться к реке. Опять пришлось проводить разминку. Но некоторая двусмысленность моей роли меня смущала. Одно дело, когда вчера была явная нужда в ней, но сегодня это уже становилось правилом жизни. И насколько позволительно священнику кривляться перед своими прихожанами в тренировочном костюме. Дима подошел ко мне после разминки и попросил разрешения не ходить на нее в следующий раз, потому что он начал уже воспринимать меня как какого-то сенсэя. Да, видимо, пора заканчивать совместительство…
Когда мы подплыли поближе, то из-за правого виска Ф. Энгельса выглянул чей то глаз.
Следующий отрезок пути был очень интересен своими необычной формы утесами. Справа в скале примерно в 40 м от земли показалась пещера с узким щелевидным входом. Экипаж катамарана «Серафим» спускался от неё вниз, переполненный впечатлениями. Марк, размахивая руками, комично изображал волнение от пережитого в пещере. Мы же, подогреваемые любопытством, стали подниматься вверх.
Пещера представляла собой как бы каменную реку, вытекавшую из глубины скалы, и устьем уходившую в её недра. Камни были преимущественно крупные, все гладкие и скользкие. Подсвечивая себе фонариками, поддерживая детей и друг друга, мы продвигались вперед. Когда через 30- 40 м ход стал все круче подниматься вверх и скрылся за поворотом, мы решили, что дальше идти не имеет смысла и повернули обратно. У самого выхода сын вскрикнул: «смотрите, рисунок!» Действительно справа на стене на высоте полутора метров синей краской в манере первобытной наскальной живописи был нанесено изображение мамонта и бегущего за ним охотника. Что же это лучше, чем автографы туристов.
На вершине одной из самых высоких скал, наверное, за километр открывавшейся взору, красовался портрет трех основателей марксизма – ленинизма, слившихся, или сросшихся, головами в едином разрушительно – созидательном порыве («весь мир насилья мы разрушим до основания, а затем…»). Своего рода «многоочитый», а точнее шестиглазый, но не серафим. Когда мы подплыли поближе, то из-за правого виска Ф. Энгельса выглянул чей то глаз, очень четко выписанный, как будто кто-то недавно подрисовал его. Этот глаз явно смотрел сверху прямо на нас. Что бы это значило?
В этот день также пришлось мокнуть под дождем, но не надолго. Сегодня нашей стоянкой была Саказка. Это плотно населенный туристами по обоим берегам, поворот реки. Слева плёс длиной 50 – 70 м, справа большое плато, окруженное скалами и густо поросшее травой высотой выше двух метров. Место, довольно замусоренное человеком. В высокой траве вытоптаны три поляны, на каждой из которых может разместиться до 6-7 палаток. Выбрали проходную поляну, т. к. она оказалась наиболее чистой. Не очень то удобно, но это на один день. После утомительного перехода запланированный поход на Сумганский провал пришлось отменить. Да и что там смотреть – какая-то дыра в земле глубиной 80 м. В гости к царю подземного мира не хотелось.
Из-за зарослей травы к нам быстро вышла Лира в сопровождении двух ребят. Все были завернуты в полиэтиленовые плащи и мокрые с головы до ног. Она собиралась вместе со своими юными спелеологами спуститься в Сумганский провал до первой площадки, затем, переночевав на ней в палатках, спуститься еще ниже, за это ей должны были дать какой то там очередной разряд. А пришла она просить благословение. Дело для нашего ума мало понятное, но пусть Господь убережет их от всякого зла и напасти. Как потом выяснилось, по милости Божией их не пустили в провал, но дали пройти несколько других пещер, за что в сумме она получила желанный разряд.
…Посвящаемые стояли рядами перед ним. На его клятвенные призывы все хором отвечали «Клянусь!».
За ужином уже в сумерках Татьяна начала разговор достаточно и действительно сложный – о любви. Такой вопрос невозможно трактовать вот так, походя, дожевывая последний кусок. Поэтому, постарался ответить несколькими общими фразами, чтобы продолжить его на обратном пути в автобусе. Тут подошел Марк и начал, обращаясь к Тане, длинный монолог на тему самосознания личности. Относительность и неуловимость в вопросе самоопределения личности, да еще и поданная Марком с соответствующей эмоцией, произвела на Таню ощутимое впечатление.
В темноте, после совершения вечернего молитвенного правила удобнее устроились вокруг костра, чтобы насладиться его жаром, чаем и неспешной беседой. Сестра Фива хотела провести сегодняшний вечер чисто по – православному: с духовной беседой и пением православных кантов. Но по причине деликатности затронутой темы и незнания текстов песен ее инициатива не получила развития, а призывы задавать духовные вопросы не получили должного отклика. Все – таки духовная беседа требует уединения. Попытки разучивать канты прямо у порога дежурной палатки вызвали изнутри протесты её несознательных жителей. Свернув эти затеи, перешли просто на обычный разговор, который обычно ведут верующие люди со священником. Но сон брал своё. Буквально повалился спать и не слышал ничего.
«Наш сплав…Ночной костер после общей молитвы и вкуснейший суп из небывало малого количества ингредиентов. Янтарный мед от бурзянской пчелы и мирный быт пчеловодов. Приветливый переклик сплавщиков над рекой и, оставленные без охраны, палатки перед походом на Голубое озеро – ведь здесь никто ничего не тронет. Неутомимые переборы гитары в соседнем лагере (на каждом привале нас встречала «Белая река» Шевчука). Футбольный матч среди берез перед могучей скалой с Антониевой пещерой.» (Ирина Н.)
А утром Дима рассказал много интересного. С бурными восторгами, попарившись в бане на противоположном берегу, и вернувшись обратно в час ночи, студенты из соседнего лагеря, где-то в 3 или 4 часа утра прошествовали со свечами в руках на берег для прохождения обряда посвящения в туристы. Инструктор проводил посвящение, а посвящаемые стояли рядами перед ним. На его клятвенные призывы все хором отвечали «Клянусь!».
Правильно понимают ребята, что им не принадлежит лежащий перед ними мир, он – дар Божий. И они ощущают, что необходимо какое- то разрешение для того, чтобы им пользоваться. А чтобы его получить надо, как говорится, принять на себя некоторые обязательства, что и обыгрывается в «посвящениях».
Да только ведь в Таинстве Крещения снимается эта проблема. Крещаемый восстанавливается в своем первозданном достоинстве, в нем воссоздается образ Божий, т. е. образ Творца и Владыки мира. И по благодати он может быть подобен своему Творцу и Спасителю. Как в свое время Адаму райский сад был дан, чтобы он возделывал и хранил его, так и новокрещенному мир становится, по благодати, подвластен, как несущему в себе образ Творца. И нет необходимости для христианина, проходить какие-то ни было дополнительные посвящения, т. е. допуск и разрешение на те или иные действия во владениях Владыки, т. к. он получил высшее из посвящений – Крещение во Христа и облекся во Христа. От ныне, он имеет полное право и может испросить благодать на то, чтобы и горы передвигать, не разрушая при этом самого мироздания. Но для этого необходима вера в Иисуса как Христа, т. е. как Сына Божия и в Его искупительный крестный подвиг, принесший верующим в Него неотъемлемый мир между Богом и человеком, человеком и Богом.
А неверующие, по-прежнему, так и сидят в «тени смертной», в губительном для себя неведении и тешатся играми в посвящения и прочее: мы как бы верим во все это и как бы получаем просимое, авось произойдет? Язычество витает в интеллектуальной атмосфере, щекочет разум интересующимся им, дает обманчивое чувство прикосновения к священному, к сакральному.
Хотя, может быть, в такого рода современных ритуалах человек просто желает придать торжественности происходящему с ним. Но эта торжественность изображается все-таки именно средствами, взятыми из религиозного обихода.
Найти новую жизнь там, где нашли смерть два московских аквалангиста!
После завтрака все отправились на Голубое озеро. Путь к нему длиной в полкилометра лежал по тропинке в высокой траве. Говорят здесь можно иногда и медведя встретить. По крайней мере, видели отпечаток его лапы. Когда мы пришли, то в озере уже купались. Но поскольку температура в нем около 3 градусов как-то даже смешно говорить, что тепла, то купальщики быстро покинули воду. Озеро действительно матово – голубое, считают, что из-за каких то квасцов или окисей. Глубина его не известна, потому что оно смыкается с подземной рекой, и измерить глубину не возможно. Те, кто пытался это сделать, так и не поднялись на поверхность озера. Как говорят, это были два аквалангиста из Москвы. Где там, на глубине их, возможно, увлекла сильным течением подземная река. Пишут, что за озером находится обширная каменная осыпь, которую сторожат идолы с суровыми ликами – изъеденные ветрами и влагой известняковые останцы. Один из них особенно запоминается: похожий своим обликом на ужасного дива из народных эпических сказаний Кахкаха, заглатывавшего людей, чтобы перенести их в подземный мир.
Разложив на камне, выступающем из воды все необходимое, начали водосвятный молебен. Кто знает, может быть вскоре, года через два все здесь будет уже по-другому. К концу молебна подошли двое: отец и сын. И настолько видимо был необычен вид священника и поющих братьев и сестер на берегу озера, что мужчина поинтересовался: не сектанты ли мы? Получив отрицательный ответ, он выразил желание креститься. Что же, придется вернуться в лагерь за крестильным ящичком. На обратном пути тропинку перегородил ёжик. Блеснув бусинками глаз, он свернулся в клубок и сердито засопел. Потом, развернувшись, перебежал в заросли травы.
Вернувшись и проведя огласительную беседу, начал Крещение. В., отец мальчика пребывал в некоторой задумчивости. Еще бы, из года в год на протяжении около 10 лет ездить по этому маршруту, и вот, наконец, незадолго до его предполагаемого закрытия по причине введения в строй плотины принять Крещение в Голубом озере. Найти новую жизнь там, где нашли смерть два московских аквалангиста! Он восторженно обводил глазами уходящий в высь утес, бездонную глубину озера. Действительно восхитительную крещенскую купель уготовал Бог этой семье!
Второй раз освятили озеро по чину освящения воды для крещения. Небольшая заминка произошла, когда стали погружать сына. Он сделал вдох и окунулся с головой в студеное озеро, а когда встал, то никак не мог выдохнуть из-за спазма мышц. И так все три раза…
Да, рано мы расслабились после Иргизлов. Если бы мы дерзновеннее, и чаще служили на нашем пути молебны, то, может быть, больше людей откликнулись на зов Божий.
Солнце, порадовав нас утром, ушло за тучи. На 10 – 15 минут брызнул дождик. Дождавшись его окончания, мы оседлали свои катамараны, и отправились дальше. На левом берегу, на плёсе сидели наши новокрещенные В. с сыном, которые явно были под впечатлением произошедшего с ними Таинства. Удивительно как меняется человек после крещения. Его внутреннее рождение заново отображается даже на его лице.
А ведь река тоже женского рода, и по дну её развевают по течению свои пряди многочисленные водоросли.
Попрощавшись с ними, дружно взялись за весла. Раздавались возгласы «греби, лево руля, право руля, суши весла, табань!» Они составляли, наверное, около половины нашего лексикона. Мы уже сдержаннее реагировали на ошибки друг друга, ловко проходили пороги, – короче получали явное удовольствие от гребли. Очень важен, как оказалось темп гребли. Когда я увидел со стороны, как гребут сестры – инструкторы с катамарана «Ласточка», то обратил внимание, что они делают это так, как женщины обычно расчесывают длинные волосы. Они стараются не вырывать их гребнем. А ведь река тоже женского рода, и по дну её развевают по течению свои пряди многочисленные водоросли.
Река проводила нас по удивительным по красоте местам. Как бы с любовью раскрывая нам сокровища природы. Справа протянулся скалистый обрыв длиной примерно 500 метров. Идеально отвесный, он по всей верхней кромке был увенчан выступами, похожими то ли на бойницы со щелевидными отверстиями, то ли на маски. Немного с левой стороны обрыва на высоте одной трети от его основания открывается почти правильно трапециевидной формы вход в пещеру с названием «Театральная». К сожалению, мы накрепко привязаны к нашему графику и не можем себе позволить остановку.
Вырубки слева и справа все больше поднимались вверх от реки. По берегам разъезжали вездеходы, ревели бензопилы, дымились костры. Местами реку преграждали затонувшие на мелководье деревья. Может быть, мы в последний раз видим все это, кто знает? Но впечатления от верхней части маршрута уже переполнили нас и они служили противоядием от чувства досады или разочарования от происходящего вокруг нас.
Аналитики – экологи прогнозируют в числе возможных последствий ввода Юмагузинского водохранилища изменение локального климата на прилегающей территории: напор подземных вод по сообщающимся карстовым полостям, увеличение влажности, изменение температурного режима, возникновение постоянных бризовых ветров вдоль ложа водохранилища. Они опасаются, что это в свою очередь может поставить под угрозу сохранность наскальных рисунков Каповой пещеры, неблагоприятно сказаться на популяции дикой бортневой пчелы. Может измениться состав и численность позвоночных животных, сместиться или исчезнуть гнездовья мелких воробьиных птиц.
И зачем назвали его «Отважный»? Вот от важности он и лопнул!
Сильный ветер заставил нас одеться теплее, а приближение вечерней зари побудили остановиться на большой поляне, образовавшейся от вырубленного леса. Справа вдалеке расположились в вагончике рубщики леса.
Вечером, благодаря тому, что у нас было два костра, мы разбились на два лагеря. Дети собрались у малого костра и, как это всегда бывает, стали рассказывать друг другу «страшилки». Мы подобрали в обилии лежащие вокруг бревна и устроили себе удобные насесты. Костер и звездное небо всегда располагают к беседе на серьезные темы. Еще Платон писал о древнегреческом мудреце Фалесе, что тот «наблюдая звезды и, глядя наверх, упал в колодец, а служанка подняла его на смех: он, мол, желает знать то, что на небе, а того, что перед ним под ногами, не замечает». Но, в конце концов, звезда привела волхвов (мудрецов) с востока поклониться младенцу Иисусу – воплотившемуся Богу. Звездное небо со всей очевидностью ставят нас на пороге возможностей нашего разума. Жаль, что так мало было у нас неспешных вечеров, когда можно было бы что-либо обстоятельно обсудить в совместной беседе, или же уединившись на берегу реки. Слишком мы охвачены суетой, даже и в церковной жизни редко можем позволить себе роскошь продолжительной обстоятельной беседы на духовные темы. Хотя мирские проблемы, которым мы посвящаем несравнимо больше времени не могут сравниться по значимости с духовными. Все же усталость берет свое, и мы расходимся по палаткам на свой последний ночлег под открытым небом.
Утром после завтрака пошли к водопаду, находящемуся в ущелье. В ущелье справа и слева высились на 60- 70 метров скалы, поросшие деревцами и мхом, по дну между крупными валунами бежал ручей. Мы шли вверх, местами перепрыгивая с камня на камень, местами по узенькой тропинке. Дети убежали далеко вперед, и когда мы подошли к водопаду, то они поджидали нас там. С высоты 4 метра сквозь расщелину в скалах, уходящую, куда то вверх и сияющую небом, с шумом ниспадал в небольшое озерцо поток воды. По очереди мы взгромождались на камень посреди него для того, чтобы сфотографироваться. Напившись воды и умывшись, отправились в обратный путь. Обратная дорога как всегда легче. Есть возможность, насколько это позволяла тропа, пристальнее осмотреться вокруг. Необходимость выверять каждый свой шаг в поисках опоры для ног создавала особое настроение. Наверное, где-нибудь в тайге, так ходят охотники. А ведь действительно, как-то раз пришлось видеть в передаче «Клуб путешественников», как передвигаются по джунглям охотники из какого-то племени. Неспешно и внимательно. А Ирина Н. рассказала, что один раз она шла по лесу и увлеклась сбором грибов. Услышав за спиной шорох, она повернулась со словами «смотри, какой гриб я нашла!» И …увидела прямо перед собой лосиную морду. Лось, понюхав гриб, с удовольствием его схватил зубами, а Ирина пришла в себя только когда вернулась в лагерь.
Выйдя из ущелья, мы услышали, что чьи то истошные крики доносятся откуда то сверху. Неужели это наши дети? Не похоже. Наверху на скале, на высоте примерно 100 метров кричали, пританцовывая, какие-то молодые люди. Оказалось, что вершину покорили ребята из какого то колледжа. Они десантировались на берег, совершили бросок на вершину и буквально через 10 минут оказались наверху. Еще чрез пятнадцать минут они уже отправлялись на катамаранах. Интересно, хватило ли у них времени написать «Киса и Ося были здесь»?
Стали собираться и мы. Не известно от чего конкретно, то ли от ветхости, то ли от перегрева, лопнул по шву наш катамаран. Говорили же, что как назовешь катамаран, так он и поплывет. И зачем назвали его «Отважный»? Вот от важности он и лопнул! Пришлось нам расформироваться: часть села другие катамараны, а мы с сыном надули запасную двухместную резиновую лодку. Оказалось, что на лодке плыть быстрее и легче. Если, конечно, иметь байдарочное весло и уметь им грести. Байдарочное весло пришлось смастерить из двух обычных, а грести учиться на ходу. Главное, чтобы гребки были равносильны, тогда лодка не будет метаться по реке. Что и произошло с нашей молодежью, решившей вкусить самостоятельности и забравшейся вдвоем в одноместную лодку. У каждого было пластмассовое весло, и каждый греб сообразно собственным представлениям и соответственно своим силам. От этого лодка крутилась вокруг. Хорошо, что её предусмотрительно привязали к катамарану. Тем не менее, все это не умаляло веселого настроения, и вперемешку с обидными прозвищами с лодки доносился заливистый смех.
Вырубки приобретали все более удручающий масштаб. Раз с берега нас стали о чем-то настойчиво спрашивать. Когда заглушили двигатель лесовоза, то оказалось, что их интересует наличие у нас спиртного. Увы!
Не надолго остановившись у небольшого плеса, повстречались с молодой парой. На наши расспросы они сказали, что нас за поворотом реки через километр – два ждет наш КАВЗ.
Здесь как будто передовая фронта противостояния человека природе.
Под рев бензопил и грохот тракторов – лесовозов незаметно подошли к финишу нашего пути. Раньше это был водопад «Невидимка». Теперь он полностью обнажен, и каскадами живописно спадает, откуда-то сверху. Подножие его уже завалено галечной дорогой. Несколько туристических экипажей поочередно фотографировались на фоне водопада. Что так же сделали и мы.
Теперь оставалось приготовить обед, искупаться в реке, погрузиться и отправиться домой. Наши водители ждали нас уже с утра и расспрашивали все экипажи, сплавлявшиеся по реке, о четырех миссионерских катамаранах. А поскольку сплавщики зачастую знакомятся и приветствуют друг друга, сидя в своих плавсредствах, а, так же по той причине, что мы плыли на своих медленнее всех, о нас знали все нас обогнавшие. Соответственно наши водители так же знали о нашем подходе заранее.
Сестры подходят с предложением, остаться здесь на берегу еще на день, как говорят туристы сделать днёвку. Хорошо бы, но послезавтра у нас паломничество в екатеринбургскую епархию к местам убиения и уничтожения останков святых царственных мучеников и страстотерпцев, и у нас не будет времени на отдых после сплава.
Последний костер, последний, пахнущий костром, обед. Теперь надо снова умудриться уместить все наше снаряжение в автобус, благо уже нет жердей для катамаранов и мешков с провизией. И вот последние минуты перед дорогой домой. Некоторые из братьев и сестер уединились на берегу реки и вглядываются в последний раз в окружающую нас красоту, которую бессильны разрушить вырубки леса, стараясь этим как бы отпечатлеть её в душе.
Мы освящаем автобус, что, правда, следовало бы сделать еще перед отъездом на сплав, читаем молитву перед путешествием. Теперь можно садиться в автобус. Господи, благослови!
Отъехав немного, видим апофеоз усилий человека, направленных на то, чтобы навязать природе свое понимание блага. Всей этой спокойной, мирной, тихой и нескончаемой красоте человек пытается противопоставить мнимую мощь своего разума и технического совершенства. Здесь как будто передовая фронта противостояния человека природе, которая – Естественное Откровение Божие. Живая природа, оставшаяся позади нас, лишь оттеняется безжизненностью и угрюмостью гор привозного песка и нагромождений техники. Стройка охраняется, на выезде есть пост охраны, шлагбаум, как говорят потому, что кто-то якобы пытался провезти динамит для взрыва плотины.
Вырвавшись за пределы стройки, автобус устремляется по грунтовой дороге. Слева тянется полоса реки. Неожиданно братья и сестры оживляются: по Белой реке идет белый же конь. Как будто тот же конь Акбузат, который вывел все твари земные из Каповой пещеры, до сих пор плывет по реке Белой, ведя за собой все живое. Это, конечно, мифологические параллели, и это реальность не духовная, не истинная, по слову апостола Павла это – «ничто». Но это – реальность национальной культуры. Можно по-разному относиться к ней. Для нас православных национальные языческие верования народов, в данном случае башкир, это как бы попытка, усилие вспомнить то, что было дано изначально нашим прародителям, но что человеческая природа бессильна воспроизвести, а иногда и воспринять, пока не очистит себя в «бане пакибытия», т. е. в Таинстве Крещения. Сверхъестественное Откровение Божие – Священное Писание возвращает все блуждания человеческого разума к своему первоисточнику, к Слову Божию. Все поиски смыслов обретают в Нем свой изначальный и единственно истинный смысл. Тайны мироздания могут стать прозрачными для человека, обретшего духовный разум, потому что с ним Бог, Который ему «открывает глубокое и сокровенное, знает, что во мраке».
Судя по времени, мы будем в Уфе в три часа ночи. Впереди пять часов езды. Самое время поговорить о том, о чем не хватило времени поговорить на сплаве. А именно о любви. Может ли бросить один из супругов свою нелюбимую половину и уйти к новой возлюбленной или возлюбленному? Церковный человек не может, а не церковному трудно объяснить греховность этого поступка, которому в свою очередь предшествует греховность незаконной любви, т. е. прелюбодеяния. Для них очевидность и сила своих переживаний заменяет их истинность. Как у язычников сила переживаний свидетельствовала для них об их божественности, или сверхъестественности. Хотя и у них блуд жестоко карался. А по поводу того, может ли, так человек свободен, то «все вам возможно, но не все полезно», «вы свободны, но лишь бы ваша свобода не была бы угождением плоти» – говорит апостол Павел. Конечно, нельзя отвергать возможность будущего покаяния для человека, сознательно идущего на грех. Но образно можно сказать, что грех после раскаяния в нем оставляет шрам на душе, и это место становится как бы невосприимчиво к благодати, как невосприимчив к ощущениям шрам на коже, оставшийся после кровоточащей раны. Вся сложность в том, чтобы донести до сердца человека смертоносность и губительность греха. И когда не хватает интонации, исходящей из глубины сердца, когда слово не дышит страхом Божиим, может быть количество и разнообразие аргументов перевесят влечение к греху.
Не смотря на натужный рев двигателя, ночь властно влекла ко сну. Туристы – миссионеры помалу дремали. Лишь когда подъехали к Уфе, то все встрепенулись. Городские улицы дохнули скукой. Что – то временное, непостоянное, надуманное во всем этом.
Прощались так, как прощаются близкие люди, знакомые друг с другом с детства. Но впереди еще «точка» – на туристическом жаргоне собрание с подведением итогов и планами на будущее.
В действительности есть два места на земле, где душа приходит в себя: храм Божий и живая природа.
«Есть места, куда надо бы возвращаться – из года в год, встречая там прошлогодних друзей, и позапрошлогодних – и радоваться, как при встречах в 9-ю пятницу по Пасхе на святых Ключах.» (Ирина Н.)
«Все было вновь на этом сплаве для меня! Освящение реки, крещение в Иргизлах, освящение Голубого озера, молитвы в лесу у реки… На этом сплаве я отдохнула душой, и в моем сердце начала расти радость, и поняла, почему о. Роман говорил нам: «Радуйтесь!»» (Татьяна)
Наши итоги. 24 человека крещены и насколько это было возможно ознакомлены с основами православного вероучения и снабжены Евангелиями, нательными крестиками, молитвословами, иконками и православной литературой. Освящено верховье реки Белой и Голубое озеро, родник в деревне Иргизлы. Еще не воцерковленные члены похода жили православным укладом жизни с утренними и вечерними молитвами, выучили некоторые церковные песнопения и Символ веры, вместе с нами радовались каждому крещению и совершенному молебну. Будучи невольными свидетелями духовных бесед, они, наверняка, многое для себя открыли и поняли. Все мы стали ближе друг к другу в течение этого миссионерского похода, живя духовными целями, а значит стали ближе ко Христу. Сейчас уже ясно как надо организовывать такие походы, чтобы было больше времени для общения. Ясно и то, что следующий раз надо начинать сплав выше по течению, чтобы можно было зайти в старые заводские церкви, т. е. совместить миссионерские цели с паломническими. Полезные советы дали нам уже после нашего похода московские преподаватели из Православного Свято – Тихоновского Богословского Института, часто приезжающие к нам в Уфу с лекциями, которые сами активно проводят миссионерские поездки по всей России. А те, кто видел нас на маршруте, убедились, что жива Церковь Православная, что в ней не только, как часто говорят, «бабушки в платочках», что само по себе совершенно естественно, но кроме них молодежь всех возрастов и взрослые – все объединенные целями нравственными и духовными, живущие согласно и деятельно.
Наш поход утвердил нас во мнении, что в действительности есть два места на земле, где душа приходит в себя: храм Божий и живая природа. И оба они рождают в душе у пребывающего в них молитву благодарения Богу, даровавшему нам из Своих рук такое великое утешение – природу Южного Урала и Церковь Православную.
Настоятель Крестовоздвиженского храма г. Уфы
священник Роман Хабибуллин